12. Общие заметки о караимах - И. И. Казас I
Общие заметки о караимах *)
И. И. Казас
I.
Караимы составляют одну из тех двух сект, на которые разделяются в настоящее время последователи Моисеева закона.
Основателем этой секты считается некто Анан, живший в Багдаде во время халифа Аль-Мансура, около половины восьмого века христианской эры.
Но можно предполагать, что секта эта существовала и до Анана, не отделяясь от остального еврейства, подобно тому, как во времена евангельские, среди евреев существовали различные секты, как фарисеи, саддукеи, ессеи.
И только при Анане она стала существовать, как совершенно отдельная и самостоятельная религиозная единица.
Главная сущность учения караимов объясняется их именем.
Слово караим производится от еврейского глагола кара - читать, и карай - чтец, человек, который в религиозных вопросах держится чтения, т. е. Св. Писания, признаёт авторитет только писанного закона, в противоположность талмудистам, которые кроме писанного закона признают и устный закон, устные предания, устные его толкования, основанные, по их мнению, на божественном откровении и равносильные Пятикнижию.
Это устное откровение талмудисты оправдывают его необходимостью, так как без него многие предписания закона остались бы тёмными и непонятными для простого человеческого разума. Караимы отрицают такую необходимость: допускать её значило бы признать Св. Писание не совершенным, не полным, будто Бог был не в состоянии выразить письменно свои мысли так, чтобы они не нуждались ещё в каких-либо комментариях.
*) Настоящая статья принадлежит перу популярного уважаемого караимского писателя, пожелавшего остаться неизвестным. Статья эта представляет записку, которая автором была специально написана для французской академии наук по просьбе академика де-Бай, чрезвычайно интересовавшегося историей и этнографией караимов. Ред.
Язык Пятикнижия настолько ясен, что в нём самом можно найти объяснения каждого предписания закона.
Нужно только изучить этот язык, который представляет наиверный ключ к раскрытию смысла законов.
Поэтому караимские учёные очень рано начали заниматься филологическими исследованиями в области древнееврейского языка, и можно сказать с уверенностью, что между караимами появились первые грамматики и словари этого языка.
И это понятно: в филологии искали караимы сильного оружия в борьбе со своими религиозными противниками.
Итак, караимская доктрина основана на свободном толковании Св. Писания и не придаёт значения никакому постороннему авторитету.
Но караимские учёные, как лучшие представители народа, совершенно утратившего свою политическую самостоятельность, живущего на чужой территории и даже переставшего говорить на языке своих отцов, естественно должны были обратить особенное внимание на строгое соблюдение обрядов религии, в которой они видели единственный остаток от всего того, что составляет устои национальности, и в своём благоговении к закону обнаруживали некоторый, иногда излишний ригоризм в его объяснении и часто придерживались его буквы, что привело их к постановлениям, не всегда согласным с его внутренним духом и истинным его смыслом.
Однако такие уклонения от прямого смысла закона чрезвычайно редки и объясняются тем, что человеческой природе свойственно ошибаться.
Но им служит коррективом самый принцип караимизма, допускаемая в нём свобода толкования закона, и постановления учёных не имеют, подобно постановлениям Талмуда, характера божественного откровения.
И история караимизма показывает, как, по мере умственного развития народа, оказавшиеся ошибочными толкования заменялись толкованиями, более правильными.
Благодаря этому своему основному принципу, караимизм не есть религия застоя и способен совершенствоваться и прогрессировать далее и далее, не выходя, конечно, из рамок Св. Писания.
Желая указать на различия, существующие между караимским и талмудическим учениями, я должен оговориться, что эти различия касаются не главных догматов веры, которые одни и те же и у караимов, и у талмудистов, за исключением догмата божественности так называемого устного предания.
Догматы эти суть: вера в существование единого Бога, Творца вселенной, в откровение Моисею и другим ветхозаветным пророкам, в Провидение Божие и в справедливость Божьего Суда (возмездия), в бессмертие души, в воскресение мёртвых и в будущее пришествие Мессии. Различия касаются лишь законов, относящихся к практической жизни, обрядовой стороне религии, соблюдению праздников и т. п.
Соблюдение субботы одинаково обязательно и для караимов, и для талмудистов.
В этот день, - день полного покоя не только для людей, но и для животных, - запрещаются всякие работы, не только трудные, как работы полевые, но и самые лёгкие занятия, не требующие особенного напряжения физических сил.
В этом отношении ригоризм постановлений, как караимских, так и талмудических казуистов доходит до невероятной, чтобы не сказать смешной мелочности.
Из обыкновенных в домашнем быту занятий позволяется только то, без чего никак обойтись нельзя, как например приготовление постели для сна, накрывание на стол для обеда.
Сама же пища должна быть приготовлена заранее, с пятницы.
Кто знает, может быть толкователи-буквоеды запретили бы и саму еду, если бы, к счастью Моисей израильтянам, обратившимся к нему в субботний день с вопросом, как им поступить с манной, оставшейся с пятницы, не сказал: ешьте её сегодня. (Исход XVI, 25), откуда они и вывели разрешение есть в субботу.
Запрещается также всякое путешествие не только на животных, для которых также обязателен покой, но и пешком, из города в город, из деревни в деревню, одним словом за черту места жительства; хождение по городу дозволяется настолько, насколько это необходимо, чтобы идти в дом молитвы или в место, где преподаётся слово Божие. Основанием для этого запрета служит опять-таки буква закона, а именно слова Моисея: Оставайтесь каждый у себя (буквально: - сидите каждый на своём месте) никто не выходи от своего места в седьмой день - сказанные им во время странствования евреев по пустыне, в том смысле, чтобы израильтяне не выходили из стана в субботу для собирания манны, так как в этот день манны вовсе не будет (Idid. XVI, 29).
Также запрещено носить тяжесть на улице на основании слов пророка Иеремии (Иерем. XVII, 21-22).
В данном случае слово пророка равносильно Божьему закону.
Нет сомнения, что тут речь идёт о больших тяжестях, которые доставлялись для продажи из деревень и других мест жительства на иерусалимские базары или базары других городов, как это видно из случая при Неемии (см. XIII, 1л и т. д.).
Тем не менее казуисты, придерживаясь опять буквы, распространили этот запрет и на самые лёгкие предметы.
Таким образом, нельзя носить в субботу вне пределов своего дома никакого оружия, ни палки, ни зонтика, ни денежного кошелька, ни карманных часов, одним словом, ничего такого, что не составляет необходимой принадлежности одежды.
Всё это строго соблюдается и теперь ортодоксами.
Но по мере того, как вместе с просвещением проникают в массу более здравые понятия о сущности религии, эта слишком мелочная казуистика находит всё меньше и меньше последователей.
Но талмудисты изобрели очень хитрый способ, чтобы обходить эти слишком стеснительные постановления.
Так в селениях с населением исключительно еврейским или в городах, в которых отводится им отдельный квартал (гетто), они обводят всё такое селение или гетто канатом и как бы таким образом образуют один обширный сплошной двор, в пределах которого свободно переносят вещи из дома в дом, как будто улицы такой оцепленной местности теряют характер находящегося в публичном пользовании места (решут, раббим).
Нужно вменить караимам в честь, что они всегда избегают подобных, очень часто практикуемых талмудистами способов обхода того, что они признают, хотя бы и ошибочно, обязательным для себя законом.
В этом заключается одно из важных различий между караимами и талмудистами.
В отдалённые времена между ними было ещё другое различие.
По не совсем понятому смыслу слов Моисея: не сожигайте огня во всех жилищах (правильнее, поселениях ваших), в день субботний, запрещается иметь огонь в домах в субботний день. Поэтому прежние караимские толкователи закона, в противоположность Талмуду, обрекли своих единоверцев на сидение в абсолютном мраке в ночь на субботу. (Суббота начинается с вечера пятницы. Вообще и у евреев, и у караимов сутки начинаются с вечера после захода солнца).
От этого крайне неприятного в житейском быту неудобства освободил их живший в XV столетии Башиачи, приведёнными им сильными аргументами в пользу субботней свечи, вопросу о которой он посвятил несколько глав в своём сочинении Аддерет.
Что такое Пасха или праздник опресноков, - известно каждому из Св. Писания.
Праздник этот начинается с вечера 14-го на 15-е месяца Нисана и продолжается семь дней.
В эти дни в израильских домах и вообще в израильском владении не должно быть ничего квасного, уничтожением которого, как караимы, так и талмудисты тщательно занимаются до наступления праздника. Не должно находиться у тебя (буквально: и да не будет видно у тебя) квасного во всех пределах твоих (Исх. XIII, 7).
Однако исполнение этого сопряжено с некоторыми трудностями.
Караимы, как и талмудисты, своё летосчисление ведут от сотворения мира.
По этому счислению у них, с 17 сентября текущего года *) наступает 5666 год.
Оно основано на заключающихся в Библии датах исторических событий.
Пришлось бы очень много писать, вступив в лабиринт разных весьма сложных исчислений, чтобы показать, каким образом получилась эта цифра 5666.
Она для нас не составляет особенной важности.
Для нашей цели гораздо важнее указать на то, что у обеих сект **) год состоит из 12 лунных месяцев, имеющих попеременно то 30, то 29 дней. Год состоит из 354 дней.
Но вследствие получаемой разницы почти в 11 дней между солнечным и лунным годами невозможно, чтобы начало времён года совпадало с определённым числом известного лунного месяца, так что весенний месяц авив, в который в Палестине созревает ячмень и 15-го числа которого празднуется Пасха, наступал бы из года в год на 11 дней ранее солнечного весеннего месяца, и иной год мог прийтись среди глубокой осени или зимы.
Поэтому явилась необходимость прибегнуть к системе вставок (intercalation), т. е. к известным годам прибавить один 13-й месяц. Для этого был принят состоящий из 19 годов Метонов цикл, 3-й, 6-й, 8-й, 14-й, 17-й и 19 годы которого имеют по 13 месяцев. Прибавленный месяц называется веадар или второй Адар.
Первое число каждого месяца считается с того вечера, когда народившаяся луна настолько отдаляется от солнца, что можно видеть её невооружёнными глазами.
В облачные дни принимается в расчёт возможность её видимости.
Так было в старину, когда израильтяне жили ещё в Палестине, и у талмудистов, но последние впоследствии от такого примитивного способа определения времени новолуния перешли к способу определения его посредством астрономических вычислений и, имея возможность с точностью узнать момент нарождения луны, стали считать дни месяца с вечера, наступающего непосредственно после нарождения.
Караимы же остались верны своему древнему обычаю.
От этого происходит то, что один и тот же праздник у талмудистов и караимов не всегда празднуется в один и тот же день.
Часто у первых он наступает днём раньше.
Но всё-таки талмудические учёные, придавая важное значение видимости луны в Палестине, во избежание ошибки, сделали обязательным для внепалестинских евреев каждый праздник, за исключением дня покаяния (Киппур), праздновать по два дня, чего у караимов нет.
Эти праздники суть: 15-й и 21-й день месяца Нисана (опресноки), день Пятидесятницы, 1-й день Тишри (Новый год), 10-й день Тишри - день поста и покаяния (Киппур), 15-й и 22-й день того же Тишри (праз. Кущей и Шемини ачерет).
*) 1905 г.
**) Т. е. и у талмудистов, и у караимов.
Для праздника Омер, дня приношения в храм первых снопов первой жатвы, так и для праздника Пятидесятницы, когда приносили в храм первые плоды; закон Моисея не назначает определённого числа, так как они имеют чисто земледельческий характер, и празднование их находится в зависимости от состояния погоды и метеорологических условий данного года. Пятидесятница должна праздноваться спустя 50 дней после Омера.
Но так как в Палестине первая жатва и, следовательно, приношение первых снопов совпадает с временем Пасхи, то и караимские и талмудические учёные приурочили его к этому празднику. Относительно же приношения снопов между теми и другими учёными существует разногласие. Моисей сказал: И он (священник) вознесёт этот сноп пред Господом на другой день субботы. О какой субботе говорится здесь?
Талмудисты под субботой подразумевают здесь первый день праздника Пасхи, караимы же - субботний день, который находится среди пасхальных дней, и так как Пятидесятница находится в зависимости от дня приношения первого снопа, то у талмудистов праздник этот, т. е. Пятидесятница, приходится на 6-й день месяца Сивана, у караимов же он бывает всегда в воскресный день, а именно на другой день седьмой субботы после пасхальной субботы. Составляющий сущность караимизма принцип свободного толкования Св. Писания даёт мне право сказать, что тут ошибаются, и караимы, и талмудисты.
Упомянутые выше земледельческие праздники вообще, и праздник Омер в отдельности, не имеют никакого отношения к празднику опресноков.
Они, как сказано, находятся в зависимости от состояния погоды и метеорологических условий. Если бы спорное слово суббота означало первый день праздника, то Моисей вместо такого неопределённого выражения, допускающего различное толкование, мог бы прямо сказать шестнадцатого числа месяца и тогда не было бы места разногласию.
Толкование караимов также голословно и ни на чём не основано.
Правильное понимание выражения на другой день субботы может привести к правильному пониманию и самого закона. Как известно, у многих народов последний день недели есть день праздничный и носит различные названия: суббота у евреев и караимов, воскресенье - у христиан, джума (пятница) - у магометан.
Не у всех день, следующий после праздника, имеет собственное название, как прочие дни недели, а определяется описательно словами имеющими значение следующий день после данного праздника.
Так у русских первый день после воскресенья называется понедельником, то есть день, следующий по неделе, после недели, а неделя значит собственно праздничный день (от слов не делать, т. е. день в который ничего не делают, т. е. день отдыха).
У татар суббота называется джума эртеси т. е. следующий день после джумы (пятницы).
Так и у евреев другой день после субботы означает первый день недели, который мы называем теперь воскресным днём.
Из всего сказанного видно, что праздник Омер, не находясь в связи с Пасхой, может быть и раньше и позже её.
Празднование его зависит от усмотрения самих земледельцев, смотря по тому, как поспевает у них жатва, с тем однако необходимым условием, чтобы все израильтяне приносили свои первые снопы в один и тот же день.
Время Пятидесятницы определяется временем Омера.
Эти земледельческие праздники имели смысл в то время, когда израильтяне жили в Палестине, и когда существовал храм и совершалось храмовое служение.
В наши дни они (праздники) могли бы быть совершенно упразднены.
Но Пятидесятницу спасает то обстоятельство, что по преданию, имеющему довольно шаткое основание, в этот день были даны десять заповедей на горе Синай, и обе секты соединяют с этим днём память о столь важном в их религиозной жизни событии.
Следующий затем праздник это - первый день седьмого месяца (Тишри).
В законе он назван праздником труб.
Я не буду входить в объяснение такого странного названия.
Но праздник этот принято называть началом года, Новым годом, и с него, как сказано выше, в текущем году начинается 5666-й год эры сотворения.
Тут естественно возникает вопрос, каким образом год может начинаться с седьмого месяца. Говорить, что мир был сотворён в седьмом месяце, представляет абсурд.
Существует предание, что мир сотворён в Нисане, в том месяце, в котором празднуется Пасха, и он действительно назван в законе первым месяцем: месяц сей да будет у вас началом месяцев, первым, да будет он у вас между месяцами года. (Исх. XII, 2).
В виду несообразности начинать год с седьмого месяца, еврейские учёные, в том числе и караимские, говорят, что первый день седьмого месяца есть начало гражданского года и имеет значение в экономическом быту для аграрных сделок и для так называемых годов прощения (шемитта - каждый 7-й год) и юбилейных годов (каждый 50-й год).
Но мы представляем самим читателям судить, насколько это объяснение отвечает на предложенный вопрос.
Год о двух головах!
Это что-то чудовищное.
Десятый день после Нового года - день поста и покаяния (Киппур).
Весь этот день и караимы, и талмудисты проводят в кенаса в беспрерывной молитве.
Но есть разница между ними.
Талмудисты проявляют в этот день внешние признаки печали: ходят босиком, некоторые только в чулках без обыкновенной обуви и одеваются в свои будничные одежды, между тем, как караимы, которым по принципу чуждо всё фарисейское, показное, являются в праздничных одеждах, хотя без слишком бросающихся в глаза украшений.
У караимов среди простого народа существует поверие, что в ночь на Киппур отворяются небесные ворота, и только блаженные удостаиваются узреть это чудесное явление.
Но увы, в наш грешный век таких блаженных как-то не оказывается!...
Праздник Кущей, продолжающийся семь дней и установленный в память того, что израильтяне, путешествуя, после исхода из Египта, сорок лет по пустыне, принуждены были жить в кущах (палатках), соблюдается талмудистами строго.
Каждый семейный еврей устраивает на дворе своего дома или квартиры небольшой шалаш, в котором он проводит значительную часть своего свободного времени, в котором он пьёт свой утренний чай или кофе, завтракает, обедает, ужинает и, если благоприятствует погода, даже ночует.
Не стану говорить о массе постановлений, которыми Талмуд произвольно определяет форму этого временного жилища, его объёма и пр. Караимы же ограничиваются тем, что в каждой местности их жительства строят на дворе своей кенаса или молитвенного дома одну общую для всех кущу, в которой они, после обычного богослужения, читают краткую молитву и поют духовные песни в честь праздника.
День, следующий за последним днём праздника Кущей, составляет особый праздник Ачерет, как его называет закон.
У позднейших израильтян, как талмудистов, так и караимов он называется иначе: Симхат Тора (радость о законе).
Последнее название он получил от следующего обычая.
Во Второзаконии (гл. XXXI, ст. 10-11) сказано: В праздник Кущей, когда весь Израиль придёт явиться пред лицом Господа Бога твоего на место, которое Он изберёт, читай сей закон пред всем Израилем вслух ему.
Следовательно, торжественное чтение всего закона, т. е. Пятикнижия, от альфы до омеги, обязательно в продолжение праздника Кущей.
Это предписание, как караимы, так и талмудисты исполняют несколько иначе.
Они разделили Пятикнижие на столько отделов (параша), сколько недель в году и каждую субботу читают в синагоге по одному отделу.
Последний отдел приходится на субботу, состоящую в числе семи дней праздника, а в день, о котором идёт речь, читаются заключительные стихи этого отдела и начинается чтение закона с самого начала, т. е. чтение первой главы книги Бытия, с особенною торжественностью и ликованием.
Отсюда и переиначенное название праздника.
Кроме названных праздников караимы, как и талмудисты празднуют 14-й и 15-й день месяца Адара, составляющего 12-й месяц года.
Это праздник Пурим, установленный Мардехаем и Эсфирью в память избавления израильтян от замышлявшегося Аманом их повсеместного в Персии истребления. Как сказано выше, некоторые годы, вследствие интеркалаций, имеют два Адара: и караимы праздник празднуют Пурим в первый Адар, талмудисты же во второй (веадар).
Праздник этот, добровольно принятый евреями и не имеющий священного характера других предписанных Моисеем праздников, которые отличаются от субботнего дня лишь тем, что в них дозволяется приготовление пищи, - не представляет никаких стеснений в обычной жизни, и потому составляет истинный праздник, дни полной радости и беззаветного веселия.
И бедняки принимают участие в общем ликовании, так как и они получают от более состоятельных людей подарки деньгами или пищевыми продуктами.
Очень важное, можно сказать жизненное значение имел в старину праздник Пурим для караимских учителей, обыкновенно бедных и не получавших ни от общества, ни от родных учащихся определённого жалованья за свой тяжёлый педагогический труд, который составлял единственный источник их существования.
В первую ночь Пурима их ученики разделившись по группам, ходили по домам членов общества и распевали так называемый агават, т. е. песни в честь главы данного семейства, его жены, его детей, и выражая им честь благожелания соответственно их занятиям, общественному положению, их возрасту и полу.
За это каждый хозяин платил им в пользу учителя что-нибудь, родители же учеников вносили плату за обучение их детей, определяя её размер добровольно, смотря по своему состоянию.
Таким способом обездоленные воспитатели юношества собирали малую толику денег, на которые они должны были существовать в продолжение года, до следующего Пурима.
Есть и у караимов, и у талмудистов, так называемые печальные дни (nefastes), в которые они постятся и которые установлены в память несчастных событий, приведших израильский народ к потере политической самостоятельности и сопровождавшихся разрушением Иерусалима и храма.
Но и тут опять разница: караимы соблюдают посты, установленные в память событий, относящихся к первому храму, до пленения вавилонского; раввинисты же - посты, установленные в память событий относящихся ко второму храму.
Чем объяснить эту разницу?
Значит ли это, что последние события не коснулись караимов, что во время них караимов не было в Палестние?
На этот вопрос можно смело отвечать отрицательно.
Составляли ли караимы в эти отдалённые времена отдельную секту подобно секте фарисеев, саддукеев и ессеев, или нет, несомненно одно, что они жили тогда нераздельно с общей массой евреев и имели общие с ними исторические судьбы. Но разница эта, о которой я говорю, возникла впоследствии, после окончательного отделения караимов от евреев в совершенно самостоятельную религиозную общину.
Караимы никогда не были многочисленны, в настоящее же время нет, может быть, племени, столь ничтожного по численности, как они.
Ныне их численность всего до 12000 душ обоего пола.
Наибольшее их число живёт в России.
Вне же России, - в Галиции их около 100 семейств, столько же в Константинополе и в Каире.
Главным местом их населения издавна был Крым.
Когда они пришли в этот край, сказать трудно.
Если допустить достоверность открытого покойным караимским археологом Фирковичем в деревне Менглиш на Кавказе документа, то они поселились здесь ещё во времена персидского царя Камбиза, которому, мол, они помогали в его войне с массагетской царицей Томирисой, и в награду за свои услуги получили от него в дар местность, называемую Керим (Крым), т. е. великодушный дар.
Более несомненным памятником караимской старины в Крыму является караимское кладбище в Чуфут-Кале.
Здесь мы имеем много надгробных надписей, свидетельствующих об очень раннем поселении караимов в Крыму.
Оставляя в стороне те из этих надписей, которые Фиркович относил к I веку христианской эры, так как они возбуждают некоторые сомнения, мы можем указать на очень многие другие бесспорные надписи, относящиеся к IX и X столетию.
Таким образом, существование караимов в Крыму в IX-X веке христианской эры можно считать доказанным.
Они жили здесь в Чуфут-Кале, в Мангупе (где, скажу мимоходом, существует очень много надгробных надписей, мало уступающих чуфут-кальским относительно древности), в Солхате (Старом Крыме); позже они поселились в Евпатории и других крымских городах.
Во время владычества татар их них, по желанию литовского князя Витовта, около 300 семейств переселились в Литву и от них пошли караимы, живущие ныне в западных русских губерниях (в Троках, Луцке, Поневеже) и в Галиче (в Австрии).
Существует мнение, впрочем научно необоснованное, что караимы - остатки хазар, поселившихся около V столетия около Каспийского моря и на нижней Волге и господствовавших впоследствии в Крыму, который некоторое время назывался по их имени Хазарией.
Так именуют генуэзцы Таврический полуостров.
Сторонники этого мнения стараются доказать, что караимы не семитического, а тюркского происхождения, и этим объяснить некоторое отклонение караимского типа от типа еврейского.
Но в пользу семитического происхождения караимов говорит то обстоятельство, что среди них и в настоящее время находятся левиты и когены, потомки Аарона, а они могли быть только среди народа, ведущего свой род от древних израильтян.
Отсутствие у караимов каких-либо преданий о хазарах, может также служить довольно сильным доказательством, что они не одного происхождения с хазарами.
Нельзя допустить, чтобы целый народ мог совершенно забыть своих предков и предков, когда-то столь могущественных, что с ними должны были считаться и византийские императоры, забыть даже то, что его предкам принадлежал край, в котором он живёт.
Различие же типов имеет более правдоподобное объяснение.
Известно, что хазары не составляли одно религиозное целое.
Одни из них исповедовали христианскую веру, другие магометанскую и довольно значительная их часть исповедовала религию иудейскую.
С этими иудействующими хазарами караимы находились в постоянных сношениях, вступали с ними, своими единоверцами, в брачные союзы, которые не могли не отразиться на их физических и нравственных качествах и не произвести некоторых изменений в их первоначальном типе.
Из этого можно заключить только то, что караимы - не чистокровные семиты.
Отождествление же их с хазарами, очень смелая гипотеза.
Караимы, как крымские, так и литовские, говорят на татарском языке.
Но язык первых, благодаря постоянным сношениям Крыма с Константинополем, подвергся сильному влиянию турецкого языка и очень немногим отличается от него, между тем, как последние, т. е. литовские караимы, удержали то наречие, которое они вынесли отсюда четыре века тому назад цельным, нетронутым, в его так сказать архаических формах, и которое представляет весьма важный лингвистический интерес.
Впрочем, нужно заметить, что это наречие, перестав быть разговорным языком между крымскими караимами, держалось, хотя не в полной чистоте, до последнего времени в их школах, где по традиционной рутине при изучении Св. Писания для перевода его употреблялось не современное, а именно, старинное наречие.
В настоящее время татарский язык у крымских караимов вытесняется языком русским, так что молодое поколение, в особенности во внекрымских городах, его почти не понимает, а в самом Крыму он употребляется в домашнем быту только в бедных, мало культурных семьях.
В богослужении караимы употребляют древнееврейский язык, язык Библии, хотя не очень многие его понимают.
Тут древнееврейский язык играет роль латинского языка в католической церкви.
Молитвы состоят из псалмов Давидовых и песнопений позднейшего сочинения.
В обыкновенных литературных произведениях караимы употребляют ново-еврейский язык, отличающийся от библейского некоторыми грамматическими формами, множеством вошедших в него халдейских, арабских и даже греческих слов, и искусственно образовавшейся научной терминологией.
На этом языке они писали и продолжают писать свои богословские, философские, экзегетические и религиозно-обрядовые сочинения.
Живя в продолжение многих веков под владычеством татар, караимы переняли от них не только язык, но и одежду, образ жизни, некоторые суеверия и многие бытовые обычаи.
Шестьдесят-семьдесят лет тому назад они, по своему внешнему виду, почти не отличались от татар, только их тип, значительно уклоняющийся от монгольского типа, обличал их иное происхождение.
Домашняя обстановка, домашняя утварь, кухня - всё было у них на татарский лад.
Даже и кенаса, по свей меблировке, имели вид мечетей.
Теперь всё совершенно изменилось.
Соприкосновение с европейской цивилизацией после присоединения Крыма к Российской империи совершило в них быструю метаморфозу.
До того они вели замкнутую жизнь, не выходя за пределы Тавриды и занимаясь мелкой торговлей, а главное, садоводством, огородничеством и нередко также и земледелием. Завоевание Крыма русскими открыло им двери в Россию и, заводя торговые дела в южных русских губерниях, караимы стали переселяться туда со своими семействами и, живя с русскими и будучи, по своей природе, чужды национальной исключительности, быстро переняли и русский язык, и русские нравы, и русское образование, т. е. культурный европейский язык, европейские нравы и европейское образование.
С конца первой половины прошлого столетия стали появляться между ними люди с высшим академическим образованием.
Как на одного из первых пионеров такого высшего образования я могу указать на того почтенного старца трокского гахама Кобецкого, с которым вы *) познакомились в Троках, и который, как вы выразились Sa donne a la lecture de la vie de Jesus Christ par Renan.
Несмотря на то, что враждебные караимам талмудисты продолжают смотреть на караимов свысока, считая их варварами (canes muti non patentes latrare), в настоящее время они, караимы, могут гордиться громадным числом своих братьев с высшим образованием, как-то: докторов медицины, юристов, инженеров, преподавателей наук в средних учебных заведениях и пр. не говоря уже о юношах, воспитывающихся в гимназиях и реальных училищах.
Я говорю громадным числом, конечно, не в абсолютном смысле слова, а в сравнении с малочисленностью самих караимов.
Если перевести цифры на процентные отношения, то окажется, что караимы составляют самый интеллигентный народ сравнительно с другими народами.
Правда, они представляют, относительно просвещения, выражаясь образно, только высокое плоскогорье, на котором нет выдающихся вершин, но было бы несправедливо предъявлять к ним слишком строгие требования в виду недавности их умственной жизни: не в один день строился Рим.
*) Академика де-Бай, на имя которого была послана настоящая статья. Ред.
Реформа в образе жизни коснулась и караимских женщин.
В старину, как вообще у восточных народов, они были порабощены мужчине.
В детстве они находились под властью отцов или старших братьев, в замужестве под властью мужа, из которых не каждый пользовался ею в пределах человеколюбия.
Подобно татарам, они редко выходили из своего женского отделения (gynecee), прятались от чужих мужчин, не являлись на улицу с открытым лицом.
Давать им образование не считалось обязательным, редкая из них умела читать и писать.
В этом отношении они стояли ниже даже татарок, которые в детстве посещали мектебе, низшие училища, и были настолько грамотны, что умели читать Коран, хотя и чисто механически, не понимая ни одного слова.
Их неимоверно рано выдавали замуж, просто детьми 11-12 лет.
Выбор жениха зависел от родителей, воле которых они повиновались с полной безропотной покорностью.
До свадьбы они не видали своих будущих мужей, не знакомились с их умственными и нравственными качествами и не знали, в каких руках будет судьба всей их будущей жизни.
Теперь не то.
Теперь караимки начинают эмансипироваться, и браки при подобных условиях становятся всё реже и реже, между супругами устанавливаются более правильные человеческие отношения.
Теперь вы не найдёте ни одной неграмотной караимки, по крайней мере, среди молодого поколения.
Теперь они массами поступают в женские учебные заведения, начиная от начальных училищ до высших женских курсов.
Не мало внимания обращается и на их эстетическое образование.
Они с успехом занимаются музыкой и пением.
Они не чуждаются и общественной деятельности, присоединяясь к русским в делах благотворительности.
Говоря о положении караимской женщины, нельзя не упомянуть о том, что хотя закон Моисея и допускает многожёнство, более развитое у караимов нравственное чувство его не дозволяет. За всю мою долгую 73-летнюю жизнь я помню только один случай двоежёнства, разрешение на которое было дано караимской духовной властью, и то после долгих колебаний, в силу крайне исключительных обстоятельств.
Здесь я считаю уместным привести в главных чертах законы о браке, практикуемые ныне у караимов.
1) Лица, вступающие в брак, должны исповедовать одну и ту же религию караимскую.
2) Они должны быть совершеннолетними. В определении возраста, когда наступает совершеннолетие, караимы руководствуются существующими государственными законами.
3) Для законченности брака необходимо обоюдное согласие лиц, вступающих в брачный союз.
4) Чтобы брак мог считаться совершившимся, необходима совокупность следующих трёх вещей:
а) могар (вено), который тем или другим путём вручается женихом невесте (а по закону Моисея - отцу невесты) в виде предмета, представляющего какую-либо ценность (кольцо, браслет и т. п. Это составляет обручение);
б) письменный брачный акт (шетар), для которого существует издревле установленная форма и в которой, кроме изложения прав и обязанностей супругов, вносится также и опись приносимого невестою из дома отца приданого, и
в) супружеское сожительство.
5) Брак не допускается между лицами, состоящими в родстве или свойстве.
Лица эти показаны подробно в законе Моисея (Левит XVIII, 6-18).
Но караимы, по соображениям нравственного характера, запретили некоторые браки, дозволенные Моисеем.
Так, например, не допускается брак данного лица с сестрою его жены после смерти последней, несмотря на то, что Моисей запрещает супружество со свояченицей только при жизни жены, чтобы не сеять раздора между двумя сёстрами, сделав их соперницами: Не бери жены вместе с сестрою её, чтобы сделать её соперницей, чтобы открыть наготу её при ней, при жизни её (Левит XVIII, 18).
Также они не позволяют брака двух братьев с двумя сёстрами *).
Талмудисты не так строго относятся к вопросу о степенях родства между супругами.
По их учению, брак запрещается лишь между лицами, исчисленными в упомянутой главе закона и не допускают никакой аналогии.
Так, например, хотя Моисей запрещает брак с сестрою отца, т. е. с тёткою, они позволяют дяде жениться на родной племяннице, несмотря на то, что по аналогии, и тут, и там степень родства одна и та же.
*) Как известно, это отменено уже съездом. Ред.
Право на расторжение брака Моисей всецело представляет мужу, не объясняя при этом точно, в каких случаях он может пользоваться этим своим правом.
Если кто возьмёт жену и сделается ей мужем, и она не найдёт благоволения в глазах его, потому что находит в ней что-нибудь противное, то напишет ей разводное письмо и пр. (Второз. XXIV, 1).
В этих фразах нельзя не усмотреть слишком унизительного взгляда древнего восточного человека на женщину.
Но караимские учёные оградили от подобного произвола уже тем, что они не допускают расторжения брака без судебного разбирательства; они обставили дело развода правилами, основанными на здравом смысле и на началах справедливости.
По этим правилам развода может требовать не только муж, но и жена.
Поводом к разводу могут служить: обнаружившаяся в первую ночь нецеломудренность невесты, супружеская неверность, не только со стороны жены, но и со стороны мужа, неспособность к супружеской жизни, болезнь, делающая супружескую жизнь невозможной, жестокое обращение мужа с женою и, наконец, постоянные нарушающие спокойствие семейной жизни раздоры между супругами, и всё то, что позорит честь и доброе имя семьи.
Брак расторгается даже против желания обоих супругов, если обнаружится, что он заключён незаконно, по какой-бы то ни было причине, между лицами, состоящими в родстве или свойстве, запретном для брака.
При расторжении брака муж или, в случае отказа мужа, духовное судилище выдаёт разведённой жене лист, называемый гет, который в её руках должен служить доказательством её свободы и её права вступать в новый брак.
Датой в этом документе ставится не год принятой обыкновенно эры от сотворения мира, а год от разрушения Иерусалима и храма, как бы указывая на то, что дело идёт о разрушении, - о разрушении семьи.
Совершение брака обставлено у караимов известною торжественностью.
В старину, не очень отдалённую, свадьба у них продолжалась несколько дней, целую неделю и больше.
Некоторые из свадебных дней и вечеров имели свои специальные названия.
Я опишу, как было во время моего детства, которое относится к сороковым годам прошлого столетия.
За несколько дней до свадьбы, близкие родственники и друзья жениха посылали ему разные подарки, каждый по своему состоянию, в виде материй или золотых и серебряных украшений для его будущей жены.
Подарки эти, называвшиеся в совокупности хонджа, отправлялись в дом невесты и входили в состав её приданного.
Взамен их со стороны невесты посылался жениху какой-либо ценный подарок, как то: дорогой мех для шубы, или золотые часы, или что-либо подобное.
Это хонджа айвазы, т. е. контр-подарок за хонджа.
Сама свадьба начиналась тем, что в назначенный по обоюдному согласию между сторонами день, жених посылал в дом невесты графин с водкой и разные сласти в сопровождении музыкантов, которые удалялись, исполнив несколько свадебных песен.
Нужно сказать, что редкий акт свадебных церемоний обходился без музыкантов.
Их нанимал жених на весь свадебный период на свой счёт.
В тот же день он выбирал из среды своих женатых друзей двух шошбинов (дружков) и эти последние - двух юношей, которые постоянно находились при нём во время главных торжественных обрядов.
Затем вечером того же дня в дом невесты собирались её подруги, (а иногда все взрослые девушки-караимки города, что было возможно благодаря малочисленности караимов) и для них устраивались танцы и угощения.
Танцевали девушки с девушками, без кавалеров, которые не имели доступа в танцевальную залу в виду гаремной замкнутости женщин.
Если кто из них и приходил в свадебный дом, то только для того, чтобы снаружи, сквозь окна, смотреть на танцующих девушек и наметить себе невесту.
Этот вечер назывался кызлар геджеси (девичий вечер).
В танцах сама невеста не принимала участия и сидела в углу, укутанная в фату, с покрытым лицом.
Вообще во всё время свадьбы невеста, при посторонних лицах, даже при женщинах, своего лица не открывала.
Жених же оставался у себя дома в дружеской беседе со своими друзьями и сверстниками, конечно, не без обыкновенных в таких случаях бокалов вина и закусок.
На другой день, в вечер которого должен совершиться обряд бракосочетания, то, что у русских называется венчанием, молодые люди собирались опять в дом жениха и здесь с утра шёл пир горой с музыкой и танцами.
Тут также танцевали молодые люди один с другим или соло без дам.
В известный час дня они вели жениха с музыкой в городскую баню, предоставлявшуюся в полное распоряжение жениха на целый день за условленную плату.
По возвращении из бани начиналось торжественное одевание жениха для венчания, опять с музыкой и песнями, и при одевании каждой отдельной принадлежности костюма пели особенную песню.
Напрасно было бы искать в этих песнях изящества или поэзии.
Это были простые возгласы под такт музыки с провозглашением названия того, что надевается в роде: надень, жених, свои панталоны, надень, жених, свой кафтан и т. д.
В это время и в доме невесты происходило нечто подобное.
И там наряжали невесту под венец с песней, в которой выражалась печаль разлуки с родительским домом.
Она начиналась словами: аглама, гелин, аглама (не плачь, невеста, не плачь).
К сожалению дальнейших слов не помню.
Сплетая волосы невесты в многочисленные косички, как сплетают татарки свои волосы и ныне, оставляли на висках не сплетёнными две пряди и срезывали их так, что с двух сторон лица образовывались два локона, называемые зюльфами, которыми замужние женщины отличались от девушек и вдовиц.
Во время этой операции на голову молодой, присутствующие женщины бросали мелкие серебряные монеты, которые шли в пользу бедных женщин, занимавшихся её куафюрой.
Нарядив невесту в её, так сказать, подвенечные платья и надев на неё её бриллианты, если таковые были, и другие дорогие украшения, опять закутывали её в фату и сажали в угол, где окружали её подруги-ровесницы в ожидании обряда бракосочетания.
Обряд этот совершался обыкновенно по окончании вечернего богослужения в кенаса, откуда общество отправлялось в дом жениха или невесты, смотря по тому, где он должен был происходить.
Если в дом жениха, то предварительно отвозили туда невесту торжественно приехавшие в экипажах со стороны жениха его родственницы, причём до экипажа её должен был нести на руках брат невесты или кто-нибудь из ближайших её молодых родственников, и он же таким же образом нёс её от экипажа до той комнаты, где был устроен кертек, т. е. брачное ложе.
Там она оставалась с закрытым лицом до конца обряда.
Если же в дом невесты, - то переход невесты в дом жениха совершался по окончании обряда таким же способом.
Собравшиеся члены общества рассматривали расставленные на столе драгоценности, составляющие приданое невесты, оценивали их, и газзан, являвшийся в данном случае не только в должности духовного лица, но и в качестве нотариуса, записывал их в брачный акт, в который он вносил, по заранее приготовленному списку, и другие входящие в состав приданого предметы: одежду, бельё, денежные суммы, или недвижимые имущества, также и назначенный так называемый вторичный могар (вено).
Всё это неотъемлемая собственность невесты: вступление в брачный союз не лишает её права на личную собственность.
Затем жених в сопровождении своих дружков и сверстников входят в залу собрания.
Газзан или другое лицо читал вслух брачный акт, который подписывался присутствующими и женихом, и через уполномоченных вместе с могаром передавался невесте.
Она же оставалась в своём отделении и вовсе пред обществом не являлась.
Это - гражданская часть обряда.
Религиозная его часть состояла, как и теперь, в чтении стихов из Св. Писания, имеющих отношение к институту брака, из молитв и благословений по адресу новобрачных.
Затем при всеобщем пении известных духовных стихотворений на древнееврейском языке начинались поздравления.
Наконец обществу подавались угощения, а иногда и ужин.
По удалении стариков молодёжь продолжала пировать и не отпускала жениха в брачную комнату, не взяв с него выкупа, который раздавался бедным.
Бракосочетание кончилось, но не кончилась ещё свадьба.
Молодожёны не выходили из дому в продолжении семи дней, как бы сторожа своё брачное ложе.
Утром на другой день после бракосочетания в доме жениха устраивалось нечто вроде завтрака для его близких родственников и друзей.
Утро это называлось кертек алды, т. е. приветствие пред брачным ложем.
Один из вечеров семи свадебных дней назывался бахшиш геджеси (вечер подарков), когда родственники, после ужина, давали новобрачным разные подарки.
Другой из вечеров назывался арслан оджак геджеси (вечер львиного очага).
Это - вечер с пятницы на субботу.
Известно, что все праздники, и суббота в том числе начинаются с вечера, следовательно, это - вечер праздничный.
Все работы прекращаются, всё предаётся субботнему покою, должен предаться покою и Эрос; любовные удовольствия запрещены в священный день.
И вот, чтобы удержать юного молодожёна от понятного в его новом положении увлечения соблазнительными, но греховными в данное время удовольствиями, к нему собирались его близкие друзья и оставались с ним на всю ночь, в приятельской беседе, рассказывая сказки, предлагая друг другу различные загадки.
Утром же в день субботний они сопровождали его с песнями духовного содержания в кенаса, где ожидало его новое торжество.
В эту субботу, которая по древнееврейски называлась шаббат-хатаним (женихова суббота), и в богослужении делались некоторые изменения: сюда входили многие места из Песни песней Соломона, в которых воспеваются возлюбленный и возлюбленная, так как места эти, по существующим традиционным толкованиям, имеют аллегорический религиозный смысл.
Остальные дни свадьбы не представляют особенного интереса, и я считаю излишним описывать их.
Да и в уже рассказанном я пропустил много деталей, так как и без того рассказ мой вышел довольно длинным.
Такие продолжительные свадьбы с их бесконечными пиршествами были возможны только в старину, в то время, когда караимы, освободившись от владычества татар, ещё не освобождались от заимствованных у них нравов, когда жизнь, по своей патриархальной простоте, удовлетворяясь малым, не требовала от них усиленных и постоянных трудов для снискания средств к существованию и оставляла им много досуга для торжеств и увеселений. Ныне же, когда условия жизни изменились и приняли серьёзный трудовой характер, свадьбы у караимов совершаются гораздо проще и мало чем отличаются от свадеб европейских народов.
